Е. И. ГАЛКИНУ

Сколько было попыток безумных
Сбросить Пушкина с корабля!..
Сгинул рой злопыхателей шумных,

Их не помнит родная земля.

Позасыпали белые снеги
Притязаний тщеславных следы,

Их заклички на вымерзшем сленге —
Отголоски грядущей беды.

Нас пустой заморочек половой,
Что ни век, продолжают травить,
Слава Богу, есть Пушкина слово,
То, что сердце умеет целить.

И, взыскуя высокой надежды,
Об одном лишь болит голова,
Чтоб поэта святые одежды
Не пятнала чужая молва.

12.01.2002

КАЛИКИ

Нас не волнуют перемены,
Они нимало нас не трогают,
Как облаков скользящих тени
Над бесконечною дорогою.

По ней, вздымая грусть расхожую
Усталых ног свинцовой тяжестью,
Бредут калики перехожие
С какой-то мне неясной радостью.

На жизнь не сетуя обманчиво,
Страстям минутным неподсудные,
Они гуськом идут за мальчиком
Такие ясные и мудрые…

Нелепо ждать чудесной помощи.
И сколько б мы не стали маяться,
За все дела свои и промахи
Родной земле должны покаяться.

Не оттого ль с протяжной песнею,
На звуки наши непохожею,
Полей печалями и весями
Бредут калики перехожие.

БЕЛЫМ ДНЕМ, КАК И НОЧЬЮ НЕЗРЯЧЕЙ….

Белым днем, как и ночью незрячей,
Вопрошаю в безрадостной мгле:
— Как мне жить?
Чем свой путь обозначить
На неласковой этой земле?

Рафинадом хрустящего снега
Остужу свой горячечный рот…
И всего-то шажок до ночлега,
Но торчишь – ни назад, ни вперед.

Бьет в глаза ледяная поземка,
Обступает свинцовая мгла…
Эх, сторонка! Души похоронка,
Невеселые наши дела.

Но средь сонма живых да незрячих
И комфортно угретых во зле
Видит Бог – я свой путь обозначил
На неласковой, милой земле.

ВСЕ СКОЛЬЗИМ И СКОЛЬЗИМ НАД БЕЗДНОЮ

Все скользим и скользим над бездною,
Кто ответить теперь готов:
Перемелет ли Русь болезная
И друзей своих, и врагов.

Вроде те же родные колодины,
Вроде то же сиянье небес…
Отчего ж ты прослыла уродиной?
Ну какой охмурил тебя бес?

Нет нужды для поэта в посредниках,
Лучше прямо – глаза в глаза,
Чтоб, литым серебром посверкивая,
Шла стихов проливных гроза.

Видит Бог – ничего не изменится.
Жизнь в разнос шалой тройкой несет…
Дорогая кудесница – мельница,
Что ж нерадостен твой умолот?

Будь что будь!
Я тебе его жертвую,
Но за скудость даров не гноби –
Полюби мою душу бессмертную
И себя хоть чуть-чуть полюби.

ТИХИЙ ДОЖДЬ ПРОМОРОСИТ

Тихий дождь проморосит
День второй…
И грянут снеги.
…Наследили по Руси
Новой жизни печенеги.

Бытия простор и ширь
С каждым днем все уже, уже.
Резкий вздох слепой души
И задышлив, и недужен.

Кто я есть?
Зачем живу?
О какой мечтаю выси? –
Заметет весны траву
Листопадом дел и мыслей.

Но пронзит тебя насквозь,
Лист резной с высот слетая.
Оттого, что удалось
Жизнь прожить, не унывая.

ЖИЗНЬ ТРЯСЛА, СЛОВО ВОРА ЗА ВОРОТ…

                Друзьям балахнинцам

Жизнь трясла, словно вора за ворот,
И, казалось, подходит хана!
Но старинный призрел меня город –
Солоница Руси – Балахна.

Он не рвал, домогаясь, одежду,
За чужие грехи не корил,
Подарил мне любовь и надежду,
И надежных друзей подарил.

Он открыл мне величие Волги,
От немотства избавил язык…
Впрочем, что там, в признаниях долгих
Рассыпаться, увы, не привык.

Просто греет участье такое,
Только все ж не расплатой за то
Я растил этот город и строил,
Полюбив некичливый простор.

Здесь дано моим детям родиться,
Видеть явь, а не прошлые сны,
Что они волжской воли десница,
Созидающей вечность страны.

И когда жизнь хватает за ворот,
Чтобы вытряхнуть душу до дна,
Я спокоен – хранит меня город,
Город Минина – Балахна!